Приключения Костылева в Елабужской округе зимой 1774 года
В начале 1774 года полковник казанскаго адмиралтейства А.И.Свечин представил вышестоящему начальству рапорт, основанный на показаниях некоего Костылева, о котором мы, к сожалению, практически ничего не знаем, кроме того, что он был грамотным человеком. Можно также предположить, что Костылев был одним из младших офицеров адмиралтейства.
Рапорт А.И.Свечина в 1929 году вошёл во второй том трёхтомного издания документов «Пугачевщина» (М.-Л., 1926-1931), но не в своём настоящем виде, а в подробном пересказе с включением множества цитат из подлинника. Позднее его переиздали в книге «Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева в Удмуртии» (Ижевск, 1974).
Этот любопытный документ, который воспроизводится ниже по ижевскому изданию, описывает невольные похождения Костылева, попавшего в плен к пугачёвским повстанцам в январе 1774 года и ездившего вместе с ними по Елабужской округе.
А.К., сентябрь 2012 г.
Из рапорта полковника казанской адмиралтейской конторы А.И. Свечина
генерал-поручику А.И. Бибикову
о событиях в населенных пунктах арской дороги
Источник:
Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева в Удмуртии.
Сборник документов и материалов. Ижевск, 1974.
стр. 292-294.
— 292 —
31 января 1774 г.
Как показал Костылев, будучи послан в «Казанский уезд по Арской и Зюрейской дорогам для взыскания с служилых татар подушных денег», он приехал 4 января в дер. Едыгер и здесь наткнулся на «злодейскую партию», человек в пятьдесят татар, башкир и вотяков («по большей части видно, той же Арской дороги окольных жительств»), которые узнав о цели поездки Костылева, хотели было «рубить головы» саблями, но затем, пощадив, «привязали к саням веревкою» и повезли в дер. Куршину к татарскому старшине Мясагуту Гумерову из дер. Ксяк(?). Здесь «Костылева оставили для письменных дел», а его товарища, солдата Слугина, «послали в большую злодейскую их толпу далее».
В течение пяти дней старшина Гумеров «набирал в их злодейское повиновение под образом службы, коих и набрано из окольных жительств человек слишком тысячи с три. А потом выехали, было, с намерением приближаться к Казани и встать в пригороде Арске, с тем, чтоб во оном ожидать подкрепления из главной злодейской толпы, состоящей под Оренбургом и в других тамошных местах, а потом итти на Казань. Но, узнав около деревни Люги, что выслана из Казани противу их команда, все разбежались». Однако, один татарин «под караулом привез» Костылева «в разбежавшуюся толпу, которая была уже собрана под управлением деревни Сасмак называющегося сотником служилого татарина Галея Кадырова». Галей, взяв с собой Костылева, отправил его в «русское село» Сарали, сам по дороге свернул в сторону, а Костылев был «привезен» в Сарали «злодейской партии русскими крестьянами, пятью человеками, и объявлен к старшине-башкирцу Шарыпу Якупову».
На другой день под караулом тех же самых крестьян и одного татарина Костылева отвезли «для сбору разбежавшихся от старшин Мясогута и Галея бунтовщиков». Этой посылкой Костылев, по его словам, хотел воспользоваться для того, чтоб «некоторых казаков согласить к побегу в Казань» и таким способом, «разбив караулы, которые стояли в каждой деревне, пройти»; Костылеву и его единомышленнику, «форштмейстерокому ученику» Казанского Адмиралтейства Степану Федорову, «бывшему тут у вышеписанного Галея при письме ж», действительно удалось подговорить «человек с тридцать, взятых неволею»; «к тому побегу не допустил», однако, один злодей Кукморского завода заводчика Асафа Иноземцева из работных
— 293 —
людей «Гаврила», который «под видом согласия» с Костылевым, «разведал то его, Костылева, намерение» и помешал осуществить его с помощью «явльшихся охотою злодеев».
Дней десять «толпа» ездила по «разным жительствам» — все искали сотника Галея Кадырова; а когда встретили, Гаврила объявил Галею про Костылева, что приводит де он, Костылев, их завсегда в согласие к побегу в Казань. Ценою «великого плача» Костылев спас свою жизнь и был отправлен за караулом к «злодейскому подполковнику Кузметю Ишменеву под село Елабугу» в числе 72 человек, из которых 52 чел. взял с собою в Мамадыш старшина Муканай, а остальные 20 чел., и в их числе Костылев, остановились в с. Стырове, Лекарево тож, верстах в шестнадцати от Елабуги, где и пробыли дней пять. «Те злодеи проговаривали, что к ним на помощь к тому селу Елабуге идет из главной толпы два полка казаков да четыреста человек калмык, и с коими оружие, двадцать две пушки, также ружей, пороху и пуль довольное число».
Воспользовавшись тем, что 23 января, «около полуночи», «драгуны и с крестьянами» из с. Елабуги разогнали злодейские караулы по окольным жительствам» и разбили в с. Танаике «злодейскую толпу», которая хотя и насчитывала три тысячи человек слишком, но была плохо вооружена и «пороху ничего не имела», Костылев сговорился с «беглым рекрутом» Петром Сергеевым и «школьником» Николаем Никифоровым, «тою ж ночью бежали и тракт имели глухими дорогами» в направлении «столбовой Зюрейской дороги», причем называли себя: он, Костылев, — дьяконом, школьник Никифоров — пономарем, а рекрут Сергеев — крестьянином». «Прежде ж, ему, Костылеву», — показывал он, — «от тех злодеев бежать было не можно за тем, что во всех окольных жительствах стояли их злодейские караулы и обыватели были под их повелением; а притом от них, злодеев, подтверждаемо было ему, что, ежели он побежит, и его поймают, то без всякого милосердия казнен будет смертию.
Будучи ж в этой злодейской толпе, он, Костылев, ни к чему с ними согласия не имел, а только из принуждения, под лишением жизни, имея над головою державшие двумя злодеями обнаженные сабли, писал по сказанию тех злодеев-старшин в окольние жительства обывателям от имени их приказы: чтоб давали казаков и были бы им во всем послушны, в противном же случае то домы их жечь; и кто их согласие на себя примет, тем давали с показанием о сем билеты, чтоб посланные их злодейские партии более к тому не принуждали и не разоряли; и прочие сему подобные, письма, не прибавляя он, Костылев, под образом недоразумения никакого слога. А писал так, как те старшины татары, по-русски весьма мало знающие приказывали; но попоравлял слог в тех письмах их злодейский сообщник из вотяков, разумеющий по-русски писать, Семен Иванов. Дел же других никаких ему, Костылеву, от них вверяемо не было».
— 294 —
«Находящиеся по Каме и Вятке старшины», — показывал также Костылев, — «имели переписки татарскими и русскими письмами с находящимися ж старшинами в Уфимском уезде и около Мензелинска, в том числе с называемым графом Иваном, Никифоровым сыном, Чернышевым; а какой он именно человек, так и прочих старшин он не знает. Получая те письма имели по них совет: один — старшина Мусагут Гумеров, да сотник Ахкуней Полатов, да из вотяков крещеный Семен Иванов (а из ка-кого жительства — он не знает); прочих же, так равно и его, Костылева, в то время, таясь, высылали вон».
«Пугачевщина», т. II, М.-Л., 1929, раздел «Дополнения», с. 427-428.
Публикации по теме:
Пугачевцы и Пугачев в Тресвятском-Елабуге в 1773-1774 гг.
Как танаевского старосту били в Елабуге
Пугачёвцы на Коринском медеплавильном заводе
Сказка о том, как штурмовали Елабугу
