Камские пираты
Очерки из истории Елабужского края и Прикамья XVIII-XIX веков
Алексей Куклин
1 2 3 4 5 6 7 8 9 [10] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
X. Продавал свою душу черту за шелковую персидскую рубаху
Смелость ли разбойников, внезапность ли их нападений, страх ли, который они вызывали у бурлаков и хозяев судов, но, так или иначе, сопротивления пиратам судовщики практически никогда не оказывали. Известно очень немного случаев, когда корабельные команды давали отпор разбойникам.
Одну из подобных историй, когда купец сумел защитить собственные судно и товар, рассказал герой книги С.В.Максимова «На востоке»: «…был у меня в старые годы дружок (ноне покойной) вятской купец Анфилатов: в городе Слободском он купеческой банк основал. А на тот год он впервые торговать начал: нагрузил барку хлебом да и поехал в Астрахань за персидскими разными товарами. И знал он про бурлачью дурь, про повадку и сказывал им: «кто-де из вас первой ляжет ничком — тому первому и пуля в лоб. Себя — сказывал — не пожалею». Так и сталось: выехали разбойники, свою «сарынь на кичку» вскричали, а бурлаки стоят себе на ногах и не валятся. Раза три кричали свое слово разбойники, да и полезли на верх: Анфилатов топором урезал перваго: «положил в воду». Другой полез — и того положил. Видят останные, что дело плохо — на утек…»1)
Но подобных Анфилатову было мало, обычно судовщики не сопротивлялись. И в 1722 году Пётр I даже издал указ, обязывающий судовых рабочих защищать корабли от пиратов.2) Впрочем, каких-то заметных последствий указ этот не имел.
Владимир Иванович Даль (1801-1872), автор знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка», в одной из своих статей, давая пояснение пиратскому кличу «сарынь на кичку», попутно назвал и те причины, по которым, на его взгляд, бурлаки и хозяева судов не оказывали сопротивления разбойникам. Он писал: «Был когда-то еще мошеннический или разбойничий язык у волжских разбойников, если несколько условных речений и речей можно назвать языком; но от него, благодаря Богу, остался один только след или память, в поговорке: сарынь на кичку… Сарынь и поныне местами значит чернь, толпа; кичка — нос судна; это было приказание бурлакам убираться в сторону и выдать хозяина, что всегда и исполнялось безпрекословно, частию потому, что бурлаки были безоружны и считали разбойников кудесниками, а частию и потому, что бурлакам до хозяина и товара его не было никакой надобности».3)
Безоружность судорабочих или их равнодушие к имуществу хозяев — объяснения типичные для авторов XIX века. Значительно интереснее здесь замечание В.И.Даля о том, что разбойников «считали кудесниками». Как раз это, а вовсе не безоружность купеческих судов и караванов, могло иметь решающее значение в том, что бурлаки не сопротивлялись нападениям пиратов. Тот же безымянный рассказчик из книги С.В.Максимова пояснял своим спутникам: «А лежал бурлак ничком потому, что в бурлацких артелях мнение такое было, что разбойник с нечистою силою знается, а что в атаманы они и не брали такого, который зараньше не продавал свою душу черту за шелковую персидскую рубаху и за бархатные шаровары».4)
Эту же мысль подтверждает Н.Я.Аристов: «Удаль и отчаянныя предприятия воровских людей необычайно сильно возбуждали фантазию народа, так что он приписывал их побеги из острогов и другия чрезвычайныя выходки не уменью и смелости их, не крайности положения, в котором они находились, но их чародейской хитрости и мудрости, их заговорному слову. Предания и песни облекают разбойников сверхъестественным могуществом, против котораго оказывались несостоятельными ни силы военныя, ни средства гражданския: они глаза отводят, пулю и сталь заговаривают… Суеверный элемент всегда проникает повествования о разбойничьих деяниях, не исключая даже официальных донесений… Веру в чудесное, так упорно жившую в народе, разделяли и разбойники: как кладокопатели охраняли себя заговорами для добытия поклажай, мирные жители в ограждение от воров; так разбойники употребляли заговоры на силу оружия, булата и свинца. При поставлении на суд, на умилостивление злых властей, читали про себя заклятия; чтобы не слыхать ни жесточи, ни пытки – разбойники тоже прибегали к заговорам или зашивали в шапку написанныя на бумажке заветныя слова».5)
«По народным разсказам, сам разбойник описывается чуть не всемогущим: изловить его нет никакой силы и возможности, — ни сабля, ни пуля его не берет; лишь обступят солдаты, пропадет тотчас на месте, или отведет им глаза, они уцепятся друг за дружку и тащат один другаго, воображая его разбойником, а он стоит да потешается картиной; он все видит и слышит, — когда один глаз его спит, другой смотрит и сторожит. У разбойника и лошадь ходит на одних задних ногах, а передними отбивается, когда нужно, или вдруг взовьется и поскачет по вершинам деревьев в лесу; полушубок его вдруг оборачивается в лодку, ковер плывет вверх и по воде несет своего почивающего господина. Засадят разбойника в тюрьму — он нарисует углем на полу лодочку, сядет в нее вместе с арестантами, приложит ладонь к уху, затянет: «Вниз по матушке по Волге», плеснет водой — и был таков, уже очутился в лодке на реке с товарищами».6)
Народные легенды и предания сплошь наполнены мотивами «кудесничества», описаниями сверхъестественных способностей разбойников. Замечательный пример подобной истории находим у того же Н.Я.Аристова: «Вот тоже был Суворов-разбойник. Он жил в царствование Екатерины II-й и имел притон на границе Симбирской и Пензенской губ., около сел Никулина и Горловки. Услышал однажды помещик, что Суворов заехал во двор его крестьянина покормить лошадь. Помещик в тот день был имянинник и со множеством гостей и со всеми крепостными вздумал изловить его: давно грыз он на него зубы за то, что Суворов больно уж ему насолил не раз. Облепили весь двор, где остановился разбойник. «Ловите его ребята!» скомандовал барин. Все бросились — кто с вилами, кто с топором… Только шага по два дадут вперед, да по три назад, и стали маршировать по двору. Бились, бились, а он лежит, развалился в телеге; наконец привстал и закричал: «поздравляю тебя, барин, с ангелом! Давай вина!» — Этакой дьявол, он же тебя отдует и его же угощай, — сказал барин и принужден был напоить его до отвалу. Часто и ловили Суворова, но он посидит в тюрьме день-другой, а на третий гляди уж он где-нибудь разгуливает. Станут его замыкать в железы, — «что это, говорит, так плохо меня заковали?» — тряхнет ногой — железы уж на полу валяются. Наденут опять, — «пустяки, говорит, нет ли у вас получше, а это дрянь… вот»… махнет опять — и снова слетели. — Ты уж пожалуйста, голубчик, не бегай от меня! — попросит ласково иной умный этапный, — пожалей меня, Христа ради, жена, дети… А то мне достанется на орехи. — Ну, это Суворову бывало по нраву: он обещается дойти до острога; зато уж оттуда безпременно улизнет, хоть ты что… В остроге дадут ему воды напиться, он скажет: «прощайте, люди добрые!» — нырнет в ковш — и нет его».7)
Однако, наряду с легендами, где волшебными силами обладают разбойники, Н.Я.Аристов приводит несколько образцов народного творчества, где сами разбойники становились жертвами сверхъестественных способностей тех, на кого они нападали. Знаменательно, кстати, что в одном из подобных преданий на посмешище были выставлены не обычные пираты, а соратники поволжского героя Стеньки Разина: «С разбойниками из шайки Стеньки Разина случилась раз такая история, — наскочили они раз на доку. Бедный мужичок села Промзина, которое славится богатой пристанью хлебной торговли, взял у знакомаго купца 100 руб., купил судно, нагрузил его медом и разными мелочами и отправился вниз по Суре поздно вечером. Поставил он жену свою кормчим и не успел отплыть от села верст пяти, как вдруг напали на него разбойнички, Стеньки Разина работнички. Трое закричали ему с берега грозно: «старик, причаливай сюда, а то мы и сами не поленимся!» Подплыл бедняк к берегу. «Что везешь и куда?» делают ему запрос.
— Да вот медку малую толику порешил сплавить в Астрахань, бойко и смело отвечает мужичек. «Давай его сюда!» Как же это, государи мои, толкует бедняк, мне его и самому надобно. — «Тебе говорят — давай! а то вот»… и показали ему саблю и ружье. — Нет я не дам вам без денег, прежде поклонитесь друг другу. — Они поклонились — и с места не сойдут, стали как столбы. Мужичек залез в их лодку и нашел в ней 17,000 руб. денег, насыпал в подол жене и перенес к себе на судно. Потом развел огонек и стал варить себе кашицу. Разбойники видят, дело плохо, взмолились старику пустить их и обещали ему указать за это клад. — Нет, будет на мой век, а вас не пущу, не нападайте зря, да еще на одного! — сказал старик сердито и лег спать с женой; и на другой день чуть свет отчалил и поплыл в Астрахань. Тут только махнул рукой, и разбойники разошлись в раздумьи… А мужичек пригнал 4 барки из Астрахани с арбузами, виноградом и винами и зажил на славу».8)
1) На востоке. Поездка на Амур (в 1860-1861 годах). Дорожныя заметки и воспоминания С.Максимова. Санктпетербург, 1864. Стр.82-83.
2) См.: Полное собрание законов Российской империи. Первое собрание (1649-1825): Том 6, №4056.
3) Даль В. Опыт Областнаго Великорусскаго Словаря. — Вестник Императорскаго русскаго географическаго общества. Часть шестая. Книжка I. Отдел IV. Библиография. Санктпетербург, 1852. Стр.277.
4) На востоке. Поездка на Амур (в 1860-1861 годах). Дорожныя заметки и воспоминания С.Максимова. Санктпетербург, 1864. Стр.82.
5) Об историческом значении русских разбойничьих песен. Н.Аристова. Воронеж, 1875. Стр.139.
6) Предания о разбойниках. Н.Аристова. — Северное сияние, русский художественный альбом, издаваемый Васильем Генкелем. Том III. Санктпетербург, 1864. Стлб.356.
7) Там же. Стлб.360-361.
8) Там же. Стлб.363-364.
Другие очерки из цикла «Камские пираты»:
I. Речные пираты
II. Разбои обыкновенно начинались со вскрытием рек
III. Время простоты и предрассудков
IV. Благоразумие в крепко запертой каюте
V. Не спал до утренней зари бесплодно
VI. Бери и чашки и ложки
VII. Иван Фаддеич из дьячков
VIII. Фелисата Камская
IX. Сказочные по форме, но бывшие в действительности
X. Продавал свою душу черту за шелковую персидскую рубаху
XI. Сарынь на кичку
XII. Веники и Жегули
XIII. Норманский рыцарь
XIV. Сторона, изобильная хлебом и разбойниками
XV. Торговые казни в Елабуге
XVI. Гурий Востряков, сапожник и пират
XVII. Скелеты в шкафах нашей истории
XVIII. Кисельные берега
XIX. Все сии меры оказывались недостаточными
XX. Чинятся им великия разорения
XXI. Наглые вымыслы
1 2 3 4 5 6 7 8 9 [10] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
